«Папа какое ты прекрасное вино привез из Царицына.

Привези еще пожалуйста такое вино»

Из письма А.Н. Толстого А.А. Бострому, 1891 г

Одним из образов, представленных на недавно открывшейся выставке «Толстой: смена оптики», является образ Толстого-гедониста. В своих письмах, дневниках, мемуарах и воспоминаниях современники А.Н. Толстого высказывают кардинально противоположные мнения о его личности. Однако все они сходятся в одном – Толстой умел получать удовольствие от жизни: окружал себя красивыми и дорогим вещами, ценил комфорт, часто влюблялся и, конечно же, знал толк в винах и вкусной еде.

В серии статей, посвященных гастрономической биографии Алексея Толстого, мы постараемся проследить, как формировалась данная черта личности писателя, познакомимся с его вкусами и изучим влияние внешних обстоятельств на предпочтения в еде и предпочтений в еде на творчество писателя.

Детство Толстого прошло на небольшом хуторе Сосновка в Николаевском уезде Самарской губернии, который принадлежал его отчиму. Семья писателя жила достаточно скромно, его мама, Александра Леонтьевна, сама занималась домашним хозяйством и делала заготовки на зиму.

«Вчера я устала как собака за чисткой ягод и варкой варенья» — пишет она в 1884 году она в письме своему второму мужу Алексею Аполлоновичу Бострому (их брак не был официально зарегистрирован). Из этого же письма мы узнаем, какие виды варенья готовила Александра Леонтьевна: абрикосовое, клубничное, вишневое. «Клубничное варенье вышло прелестное, гораздо лучше домашнего, хотя ягоды и не так крупны как наши, но спелы»

Уже в те годы мама отмечала склонность Толстого к эпикурейству: «Его манит только легкое и приятное». Да и сам Толстой в автобиографической повести «Детство Никиты» описывал свою любовь к обильной пище: «За утренним чаем он устроил из чая, молока, хлеба и варенья тюрю и так наелся, что пришлось некоторое время посидеть молча… Матушка наконец сказала: ʺПошел бы ты гулять, Никита, в самом делеʺ».

А вот как описывал Алешу его отчим – Алексей Аполлонович Бостром:

«Надо принять во внимание его натуру. Быстрорастущий, немного слишком полный, увалистый мальчик. Разве это не предрасполагает к лени, к недостаче энергии. Он сам не может сладить со своей натурой, требующей движения и в тоже время очень устающей, запыхивающейся. Думаю, что я не ошибся, обратив внимание на то, чтобы он не налегал на еду, не пресыщался. Он недавно с удовольствием заметил мне, что он чувствует себя гораздо легче»

В детские годы формируется и умение Толстого получать удовольствие от простой пищи, а главное описывать ее так, что любому она покажется самой вкусной едой на свете: «Степанида внесла деревянную чашку с бараньими черепами; от них, застилая отвороченное лицо старухи, валил пахучий пар. Рабочие молча и серьезно сели к столу, разобрали ложки. Василий начал резать хлеб длинными ломтями, раздавал каждому по ломтю, потом стукнул по чашке, и началась еда. Вкусна была похлебка из бараньих голов»

Из воспоминаний Валентины Ходасевич, гостившей на даче А.Н. Толстого в Барвихе:

«Все было, по определению Алексея Николаевича, ʺзамечательнымʺ. И унылый мелкий дождь за окнами, ʺон ведь облагораживает краски пейзажа,..ʺ, и поданные к завтраку в кастрюле, из-под крышки которой вырывается пар, ʺнебывалая манная кашаʺ и ʺсказочного великолепия сосискиʺ.

Да! Алексей Николаевич так умел сказать даже про манную кашу, что мне, которая с детства питала к ней отвращение, начинало казаться, что я впервые ем что-то столь необычайно вкусное».

Елена Вяльцева
(к.и.н., заведующая экспозиционно-выставочным отделом)