В 1901 году Толстой заканчивает учебу в Самарском реальном училище и переезжает в Петербург, где поступает в Технологический институт. Начинается его самостоятельная взрослая жизнь и активные поиски себя как писателя, и как личности. В этот период домашняя кухня уходит на второй план, Толстой становится завсегдатаем ресторанов. Его будущая жена — Наталья Крандиевская вспоминала, что впервые увидела Толстого в ресторане «Вена»:

«Этой же зимой (вероятно, в 1906 году) за ужином в ресторане «Вена» мне указали на очень полного студента, затянутого в щегольской мундир,— смотрите, вот Алексей Толстой… Первое впечатление разочаровало меня. Студент показался типичным «белоподкладочником», молодое лицо его с бородкой — неинтересным»

В начале ХХ века ресторан «Вена» занимал особое положение не только в гастрономической жизни Санкт-Петербурга. Здесь собирались писатели, поэты, художники, журналисты, артисты, в связи с чем о ресторане ходили разные поговорки:
• Быть причастным к литературе и не побывать в «Вене» — все равно, что быть в Риме и не видеть Папы Римского.
• Если ты трубочист — то лезь на крышу, если пожарный — то стой на каланче, а если литератор или журналист — ступай в «Вену».
Здесь часто появлялись А.Куприн, А.Аверченко, А.Толстой и А.Блок. У Аверченко в этом ресторане была своя именная пивная кружка, а про Куприна даже сочинили эпиграмму:

…«Ах, в «Вене» множество закусок и вина
Вторая родина она для Куприна»…

Иван Сергеевич Соколов — владелец ресторана — придумал условие для своих именитых клиентов. Каждый посетитель дoлжeн был время oт времени оставлять свой автограф, шарж, карикатуру, четверостишие либo нecкoлькo тактов из новой песни или романса. Все этo развешивалось нa стенах залов. Висел там и рисунок Толстого. На рисунке был изображен черт с острыми рожками, с продолговатым свиным рылом, с колючим горбом, с лохматым хвостом, с птичьими ногами и длинными худущими руками. Под чертом, прямо против него, тонким чернильным штрихом был сделан карикатурный портретик самого Толстого в шубе и в цилиндре. А под этим двенадцать строчек:

«На Кирпичном эдакий вот черт милостыньку просит. – Что это ты, братец, говорю, не одевши? – Плохи наши дела, не признают-с. Посмотрел я на него, действительно, вижу – черт – голый. Пожалел я его, дал копеечку. А черт, по русскому обычаю, — пырь по соседству в Вену. Ах ты, гад, думаю я про него, а ноги сами тоже туда занесли. Гр.Алексей Н. Толстой. 22.11.1911 года»

Постоянным клиентом уже другого ресторана — московской «Стрельны» — предстает Толстой в другом фрагменте воспоминаний Крандиевской. Толстой возвращается с фронта, где он работал военным корреспондентом, ловит Наталью Васильевну после дежурства в госпитале и ведет завтракать в ресторан:

«— Начинаю с вас,— он взял меня под руку,— похищаю и веду в «Стрельну» завтракать. Вы, верно, натощак? Я тоже. Горячего кофейку бы, а? Хотите?
«Стрельна» была в двух шагах (перейти только дорогу), на Петербургском шоссе. Высокий стеклянный купол покрывал зимний сад ресторана. В утренний час здесь было пусто и тихо: слышно только, как из 91 фонтанчика под пальмами капает вода в бассейн. Земляной пол посыпан песком. Теплый оранжерейный воздух полон душистых испарений от цветов и растений в кадках. Мы сели за столик под пальмой. Подошел смуглый рябой человек, весь в белом, поклонился. — Слушай, Ахмет,— сказал Толстой,— что у тебя там есть хорошего? Прежде всего надо согреться,— он многозначительно покрутил пальцами,— а затем — кофейку. Ахмет, все поняв, скрылся где-то за кустами, и мы остались одни»